ДРЕВЛЕПРАВОСЛАВИЕ. Форум старообрядцев всех согласий

Некогда обедали у именника, морской службы капитана, многие тамошние офицеры в присутствии самого императора. И после обеда один из них, истребовав позволение от великого государя, вопросил его величество: «Надежа государь! Какая была причина родителю вашему, царю Алексею Михайловичу, так много прогневаться на Никона патриарха, чтобы осудить его и послать в изгнание?» Государь осердился на сего вопросителя, однако, помня данное ему при всех милостивое позволение и обнадежение не гневаться на его вопрос, отвечал таким образом: Правда, что Никон сперва усердно служил и угождал моему родителю, за что и получил
от его величества многочисленные царские милости. Но после заразился духом папского властолюбия, возомнил о себе, что он выше самого государя и народ тщился привлещи к сему ж зловредному мнению, особливо в публичных церемониях, И так подвигнул на себя гнев ми-лосердого самодержца, а наипаче сими двумя случаями.
Когда родитель мой воевал против Польши и получал многие над неприятелем победы, взял у них Смоленск, Могилев, Полоцк и прочие города, тогда поляки, видя свое изнеможение пред войском российским, тайно переслали к Никону патриарху несколько тысяч червонных, прося его, дабы каким-либо образом отвести царя от
самоличного российскою армиею предводительства. Что Никон и учинил, отправя к государю письмо чрез нарочитого гонца в такой силе, якобы в Москве учинился бунт, для того необходимо нужно его царское присутствие, дабы, отбирая у неприятелей городы, не лишился своей столицы.
Получа сие патриархово письмо, родитель мой, оставя свою армию главному полководцу, вскоре возвратился в Москву. Но не застал в ней никакого мятежа, все было спокойно, ибо бывший тогда здесь градоначальник до прибытия еще царского усмирил начавшееся подущением (может быть) того же патриарха небольшое возмущение.
Но в отсутствие государево поляки учинили российскому войску немалое поражение, как видно из истории того времени. Царь Алексей Михайлович, хотя и проведал о сей измене патриаршей, однако для политических резонов не благоволил ее обнародовать. Вторая причина гнева государева на патриарха Никона. Родитель мой имел обычай, когда вознамерится по долгу христианскому говеть, то отлучался из дворца в Чудов монастырь на несколько дней, для провождения того времени в молитве и посте, уединенно и безмолвно, а по исповедании грехов своих возвращался паки во дворец. Один раз случилось, что он прибыл в вечере пятка в свои чертоги с великим прискорбием, так что никого из вельмож к себе не допускал, и весь двор царский привел в несказанное сетование. О сем нечаянном приключении уведомяся болярин князь Юрий Алексеевич Долгорукой, хотя одержим был тогда подагрою, однако велел себя везти в Кремль к государю. И как поставили его слуги на стуле в приемной комнате, и сами вышли вон, то он спрашивал государя о причине его печали.
Государь, по многом отрицании, напоследок открылся, что духовник ему запретил причащаться: «Что ж заключит обо мне народ теперь! Поду-мают, что я или еретик, или такой беззаконник, что недостоин сподобиться общия христианский трапезы, и может оттого произойти ко вреду отечества мятеж всеобщий». Князь тот успокоил государя, сказав между прочим: «Я беруся духовника вашего уговорить, и он сей час даст разрешительное письмо, и будет по обычаю читать правило ко причащению». Государь сомневался об успехе сего посольства,
сказуя: «Я-де самолично уговаривал его, обнадеживая своею милостию, а между тем претя ему и несчастием, но он, ничему не внимая, ссылается на Требник. Так можно ли тебе, князь, уговорить моего духовника непреклонного?» Князь же в обещании своем крепился и с позволения государского отнесен был на стуле в покой к духовнику, которого спрашивал:
- Ты ли осмелился запретить государю причастие?
Духовник отвечал: Я, свет!
Знаешь ли ты, что из сего может воспоследовать в государстве?
Я, - говорит, - ничего не знаю, а точию соблюдаю правила св. отец.
Тогда князь: - Ну, так дай же тотчас разрешение государю, в противном случае ты в сию минуту жизни лишишься!
Духовник, зная крутой нрав сего князя, что он сдержит свое слово, вскоре написал разрешение для государя и отдал князю, который, будучи удовольствован в первом требовании, еще спрашивал духовника, так же под страхом безгодной смерти: - Скажи, кто тебя научил сему предприятию, чтобы отлучить в. государя от причастия, ибо ты человек нехитрой, сам не осмелился бы того сделать.
Духовник отвечал: Что святейший приказал мне так учинить, то есть патриарх Никон, и обещал защищать меня от гнева государева.
Ну, хорошо! - говорит князь, - ты оставайся жив, и приходи читать подобающее правило ко причащению, а я сей час к государю возвращуся с отповедью.
Вот истинные причины Никонова падения, то есть измена и злой умысел на государя. Первое произошла от алчного сребролюбия Никонова, вторая же от непомерного властолюбия, чтобы по пророчеству татарина, в «Жизни» его описанному, царствовать.
С того времени час от часу больше возрастало нелюбие между царем и патриархом. Ибо Никон, будучи высокомерен, всегда во зло употреблял государево снисхождение и благосклонность, дерзновенно требуя чрез нарочно посланных во дворец ответа от царя, например, зачем государь вчерась не был в крестном ходе или на другой какой-либо церковной процессии? И проч.

В середине XIX века главный хранитель библиотеки графа А.Д. Черткова историк П.И. Бартенев опубликовал этот анекдот в своем журнале «Русский архив». Рассказ опубликован с рукописного сборника. Анекдот записан Петром Алексеевичем Алексеевым, протоиерем кремлевского Архангельского собора, со слов сенатора И.И. Козлова, отец которого, Иван Федорович Козлов, был прокурором в Адмиралтейской коллегии при Петре I.

(Анекдот взят из журнала «Неопалимая купина» выпуск №3 2009г.)