ДРЕВЛЕПРАВОСЛАВИЕ. Форум старообрядцев всех согласий

Километровый мост через Амударью в Нукусе выглядит насмешкой над рекой — мутный поток шириной метров сто появился в широченном русле лишь полгода назад, когда начался спуск воды из Тахиаташского водохранилища. А там, где раньше был берег, сейчас — месторождение… кирпича. Бедняки и их дети месят в ямах донную глину и обжигают брикеты прямо на солнце.

Домики вдоль «набережной» построены как раз из такого кирпича. Это бывший Рыбачий поселок. Каракалпак, которого мы попросили помочь нам разыскать русских староверов, стучится в калитку крайней хижины за дырявым забором.
— Салам алейкум, Саввин Иванович!
— Алейкум салам! — появившийся из мазанки старец с бородой по пояс и пояском поверх потертой рубахи приоткрывает калитку.
— Добрый день, — выставляю я ладонь, да так и остаюсь с протянутой рукой. Здороваться за руку с безбородым незнакомцем, да еще и в очках, в этом доме не положено.
Саввин Иванович Макарчев — старейшина нукусской общины уральцев, русских рыбаков-староверов.
В Приаралье христиане-раскольники оказались в семидесятых годах XIX века, когда Александр II сослал на Амударью три тысячи семей смутьянов — яицких (уральских) казаков-староверов. Муйнак, Кунград, Ходжейли, Урга… В Нукусе осело примерно пятьсот семей — и почти на век русские рыбаки стали хозяевами Арала и Амударьи: развитого рыбного промысла до их прихода здесь не было.— Пока Дарья и Арал были полными, мы ни в чем не нуждались, — вспоминает Саввин Иванович. — Своя рыба, своя скотина, свое молоко — все как положено по канону. Ни в магазинах, ни у соседей ничего не брали. А сейчас? Сейчас немножечко ослабели, ходим на базар.
Бывшему капитану катера Бодрый Саввину Ивановичу 81 год. Он давно не работает, домашнего хозяйства у него нет, а крохотный бедняцкий двор перегорожен посередине — вторую половину дома продали семье каракалпаков. Пенсии в 92 тысячи сумов (примерно 1600 рублей) хватает на хлеб, помидоры, огурцы, лук…
— И на лапшу Роллтон,— смеясь, добавляет дедушка. — Грех, конечно. И пенсия грех, и узбекский паспорт грех, и карточки эти. Но жизнь-то какая…
Жизнь старца — в полутемной комнате с кроватью и электроплиткой, в вековых иконах на письменном столе и в молитвах: за спасение души, за Россию, за «вседержавного царя»…
— А кто у нас нынче царь? Верно, Медведев!
Но за тонкой стенкой в соседней комнате жизнь уже другая — там Леонид, сын Саввина Ивановича. Безработный, безбородый, отсидевший в тюрьме и уважающий московское кино про «ночных бабочек»: в каморке у него стоит телевизор и даже есть спутниковая «тарелка».
Сам же Саввин Иванович телевизор не смотрит.
— Ну, если только программу Время немножко. Ты слышал, какое изобрели оружие — Искандер называется? Вы передайте там Сердюкову, чтоб держал оборону! Внезапный удар придет из Китая — так в Писании сказано. Все засохнет, кругом будет одна соль, языцы смешаются, цены будут расти, а потом все лопнет! Веку отмеряно 7500 лет — и двадцать сверху, сейчас идет 7516 год. Еще четыре осталось…
Саввин Иванович — последний оплот былого общинного уклада: из тридцати оставшихся в Нукусе уральских семей стариков, кто подобно ему «держится канона и ходит в молебный дом», — по пальцам перечесть.
Дети староверов давно «соблазнились» — бреют бороды, не ждут конца света и пытаются ухватиться за жизнь. Детей этих в Рыбачьем поселке от силы человек двадцать. Бывший топограф Федор Таликов подрабатывает разнорабочим в узбекской лавке — местные давно живут лучше уральцев. Брат Федора разводил свиней, но соседи-конкуренты подбросили в корм отраву. Теперь оба мечтают уехать в Россию.
А внуков «старых уральцев» в Рыбачьем поселке не осталось вовсе — они учатся в Ташкенте, Астрахани, Атырау. Навестить стариков в Нукус приезжают разве что на каникулы. Как, например, тринадцатилетняя Люба, внучка уральцев Платана и Натальи Чумаковых. Сама Люба считает себя староверкой, но в ее жизни есть и обычная ташкентская школа, и подружки, и интернет.

http://www.autoreview.ru/_archive/section/detail.php?ELEMENT_ID=66742&SECTION_ID=1876