Отправлено: 22.11.10 21:58. Заголовок: Вопрос о произношении «ятя».

Вопрос о т.н. «книжном» или «церковном» произношении звука, передовавшегося буквой «ять», в трудах отечественных учёных-языковедов конца XIX – нач. XXI вв.

Насколько мне известно, первым исследователем, заинтересовавшимся вопросом старомосковского «книжного» произношения был, Е. Ф. Будде. В 1898 г. в «Журнале Министерства Народного Просвещения» он опубликовал свои «Несколько заметок из истории русского языка»(1), в которых, в частности, обратил внимание на высказывания Тредиаковского, Сумарокова и Ломоносова касающиеся орфоэпии, такой, какой она была в XVIII в. Из анализа этих сообщений Будде сделал вывод, что по орфоэпической норме того времени звуки /е/ и /ѣ/ должны были явственно различаться в произношении. По его мнению, различие это касалось не самих гласных звуков, а предшевствовавших им согласных: перед буквой "е" они произносились твёрдо, а перед "ѣ" – смягчались. Причём сам Будде объяснял такое произношение влиянием малороссийского духовенства, т.е. считал это явление украинизмом.

Надо отметить, что тогда, в конце XIX – начале XX в. вопрос о характере звука, традиционно обозначаемого буквой «ять», интересовал многих ученых. Его, к примеру, касался и «патриарх» отечественного исторического языкознания А. А. Шахматов, одним из первых предположивший, что «ять» произносился как восходящий дифтонг [ie]. Однако, Алексей Александрович рассматривал этот вопрос несколько иначе, в общеславянском контексте. Тема «книжного» произношения его не слишком интересовала, хотя он и уделил внимание связанным с нею вопросам в целом ряде своих трудов(2).

Скрытый текст

Этой же проблемой заинтересовался и Л. Л. Васильев (это, кстати, тот самый исследователь, который, опираясь на изучение старорусских письменных источников, установил, что что «омегой» и «оном» с каморой обозначался особый звук – «закрытое» [o], или дифтонг [uо], о которых шла речь выше). Сперва он в «Известиях Отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук» (сокр. «Известия ОРЯС») опубликовал общую работу, посвященную истории звука /ѣ/ в московском говоре(3), где о его произношении, впрочем, ничего конкретного не говорилось, а затем, пять лет спустя, в том же издании напечатал статью под длинным названием «Несколько данных для определения звукового качества буквы ѣ (сравнительно с буквой е в памятниках XVIII в., употребляющих эти буквы в слоге под ударением по древнему при замене в слоге без ударения буквы ѣ буквой е)»(4), где как раз и описал свои взгляды по поводу произношения /ѣ/. Васильев соглашался с Будде относительно произношения данного звука, т.е. полагал, что отличие /ѣ/ от /е/ определялось мягкостью предшествующей согласной, но решительно расходился с ним в вопросе происхождения данной традиции чтения, считая её исконно московской. При этом учёный опирался не только на свидетельства авторов XVIII в., но и на тщательный анализ текстов старорусских памятников, и на ряд источников иностранного происхождения. И хотя его точку зрения приняли далеко не все языковеды, эта его работа оказала значительное влияние на историю вопроса. В частности, Н. Н. Дурново, также считавший что звук «ять» произносился как дифтонг [ie], вынужден был, имея ввиду эту работу Васильева, говорить об особой традиции «книжного» произношения, с твёрдыми согласными перед переднеязычным /е/, объясняя её вторым южнославянским влиянием(5). Однако, господство взглядов Л. Л. Васильева оказалось недолгим. В 1919 г. молодой ученик Шахматова – В. В. Виноградов защитил магистерскую диссертацию по истории звука ѣ в северно-русском наречии(6). Эта его работа была опубликована в «Известиях ОРЯС», но в связи с событиями Гражданской войны осталась почти незамеченной. Впрочем, после войны она была переиздана. В ней (нас интересует прежде всего V гл. «О звуке ѣ в говоре Москвы XIV – XVIII вв.») Виноградов подверг скрупулёзному, пожалуй даже черезчур скрупулёзному анализу все факты, известные к тому времени о произношении "ѣ". Для этого он привлёк данные словарей и разговорников, составленных иностранцами в XVI – XVIII вв., а также русских грамматических сочинений, тщательнейшим образом перепроверил данные русских документов, относящихся к тому же периоду, и, наконец, заново проанализировал сообщения авторов XVIII в., на основании которых, в своё время, строили гипотезы Будде и Васильев. Его выводы выводы были однозначны и неопровержимы: произношение звуков /е/ и /ѣ/ различалось не в силу твёрдости/мягкости предшевствующих им согласных, а в силу различной природы самих этих звуков. Т.е. звук, обозначаемый буквой «е» произносился также, как он произносится и теперь в позиции под ударением, а звук /ѣ/ представлял собою дифтонг [ie], или же несколько дифтонгизированный монофтонг переднего ряда верхне-среднего подъёма [ie], напоминающий звук, произносимый вместо [е] в первом предударном слоге, как, например, в слове «весна» [v’iesná]. Это мнение на долгие годы стало общепринятым в отечественом языкознании. Собственно говоря, среди серьёзных исследователей оно остаётся таковым до сих пор. Позднейшие исследования литературных произведений XVIII в, неизвестных Виноградову на момент написания им своей работы, лишь подтвердили его правоту(7). В. В. Виноградов повторил свои выводы и в фундаментальной работе «Очерки по истории русского литературного языка XVII—XIX вв.»(8). Этой же точки зрения придерживался и ведущий отечественный специалист в области исторической фонетики и фонологии М. В. Панов(9). Но в 1968 г. появляется работа Б. А. Успенского «Архаическая система церковнославянского произношения (Из истории литургического произношения в России)»(10). Позднее, на её основе, он защитил докторскую диссертацию по теме «Книжное произношение в России (Опыт исторического исследования)»(11). В этих своих произведениях Успенский воскресил давно опровергнутую теорию Васильева, полностью проигнорировав критические замечания Виноградова и Панова. Необходимо заметить, что взгляды Успенского на проблему произношения «ятя» являются всего лишь одним из элементов его теории о «церковнославянско-русской диглоссии» (о ней, кстати, речь уже шла в одной из смежных тем), наряду с весьма оригинальной трактовкой употребления «еров», вопросов, связанных с наонным пением и пр.(12) И хотя на сегодняшний день теория Успенского уже опровергнута как в целом – см. уже приводившуюся здесь Teutonic’ом рецензию Шапира – так и в деталях(13), тем не менее некоторые его последователи и до ныне продолжают придерживаться аналогичных взглядов. В качестве яркой иллюстрации, имеющей прямое отношения к теме «ятя», можно, к примеру, привести курьёзную статью Хрущёвой(14) или неоднократно упоминавшийся во многих темах форума забавный опус В. В. Смирнова «Об изменении произношения церковнославянского языка (новообрядчество в старообрядчестве)». Такова вкратце история вопроса о произношении буквы «ять». Надеюсь, что этот мой очерк сможет оказатся кому-то полезен… Примечания: (1) Будде Е. Ф. Несколько заметок из истории русского языка // Журн. Мин. Нар. Просв. 1898 г., март (2) Шахматов. А. А. Очерк современного русского литературного языка. Л.: Гос. изд., 1925. Шахматов. А. А. Введение в курс истории русского языка. ч. 1. Пг., 1916. Шахматов. А. А. Исследование в области русской фонетики. 1893 – 1894. (3) Васильев Л. Л. К истории звука ѣ в Московском говоре XIV – XVII вв. // Известия ОРЯС. Т. 10, кн. 2. 1905. (4) Васильев Л. Л. Несколько данных для определения звукового качества буквы ѣ (сравнительно с буквой е в памятниках XVIII в., употребляющих эти буквы в слоге под ударением по древнему при замене в слоге без ударения буквы ѣ буквой е) // Известия ОРЯС. Т. 15, кн. 3. 1910. (5) Дурново Н. Н. Очерк истории русского языка. М.—Л., 1924. и также, к примеру, некоторые его статьи: Дурново Н. Н. К истории звуков русского языка // Slavia, первая часть «Сочетание ки из общеславянского кы в Галицком Четвероевангелии 1144 года» — в 1922—1923 году, roč. I, с. 22—26; вторая часть «Старославянские смягченные согласные в Архангельском Евангелии» — в 1924 году, roč. II, seš. 4, с. 599—612. Дурново Н. Н. Славянское правописание X-XII вв. // Slavia. 1933. Roč. XII, seš. 1—2, с. 45—82. (6) Виноградов В.В. Исследования в области фонетики северно-русского наречия. Вып. I. // Очерки по истории звука ѣ в северно-русском наречии. Известия ОРЯС. Т. XXIV. кн. 1 и 2. Пг. 1923. (7) См. напр. : Булаховский Л. А. Исторический комментарий к литературному русскому языку. Харьков, 1937. Калугин В. В. Орфоэпические варианты <ĕ> (ѣ) в поэтическом языке А. Кантемира // Рус. язык: исторические судьбы и современность. III Между¬на-р. конгресс исследователей рус. языка. Москва, МГУ им. М. В. Ломоносова, филологич. фак. 20—30 марта 2007 г. Труды и материалы. М., 2007. (8) Виноградов В. В. Очерки по истории русского литературного языка XVII—XIX вв., 2 изд., М., 1938. (9) Панов М. В. История русского литературного произношения XVIII–XX веков. М., 1990. (10) Успенский Б. А. Архаическая система церковнославянского произношения (Из истории литургического произношения в России), М., 1968. (11) Успенский Б. А. Книжное произношение в России (Опыт исторического исследования), Дисс. докт. филологич. наук, М., 1971. Те же выводы он повторил и в других своих работах: Успенский Б.А. Одна архаическая система церковнославянского произношения (Литургическое произношение старообрядцев-беспоповцев) // Успенский Б.А. Избранные труды. Т.З: Общее и славянское языкознание. М., 1997. Успенский Б. А. История русского литературного языка (XI-XVIIвв.), М., 2002г. (12) Успенский Б. А. Древнерусские кондакари как фонетический источник // Славянское языкознание. VІІ Международный съезд славистов. Доклады советской делегации. М., 1973. Успенский Б. А. Русское книжное произношение ХІ—ХІІ вв. и его связь с южнославянской традицией (чтение еров) // Актуальные проблемы славянского языкознания: Сборник статей / Под ред. К. В. Горшковой, Г. А. Хабургаева. М.: Изд-во МГУ, 1988. (13) Затруднения с кондакарями можно объяснить т.н. «неполноразличительной системой орфографии», подробнее о ней: Зализняк А.А. Новгородские берестяные грамоты с лингвистической точки зрения // НГБ VIII, 1986. Зализняк А. А. Древненовгородский диалект. М., 2004. Зализняк А. А. Древнерусская графика со смешением ъ—о и ь—е // Зализняк А. А. «Русское именное словоизменение» с приложением избранных работ по современному русскому языку и общему языкознанию. М., 2002. О возможных причинах мены о/ъ см.: Миронова Т. Л. Как формировалась древнерусская орфография: социолингвистическая реконструкция книгописания конца XI века // Древняя Русь. Вопросы медиевистики, №11-12, 2003. (14) Хрущёва А. A. К изучению своеобразия церковнославянского языка русской редакции у сербов («Руководство къ славенстѣй грамматiцѣ» Аврама Мразовича) // Славянский вестник: Вып. 1 / Под ред. В. П. Гудкова и А. Г. Машковой – М., 2003.