ДРЕВЛЕПРАВОСЛАВИЕ. Форум старообрядцев всех согласий

Получил такое сообщение:

Konstantino, подобные темы обкатывались на НСФ множество раз.
Честно сказать, все это навязло уже на зубах.
А если уж вы очень жаждите узнать мнение эрудированных людей, то обратитесь на форум Старообрядцев всех согласий - «Древлеправославие», лично к САП.
Это знающий дело, авторитетный Старовер – энциклопедист, да к тому же очень серьёзный и сдержанный человек.

А тема вот какая. Скрытый текст

Между мною и никонианами был спор. Договорились до того что никониане стали приводить в пример жесткие слова из творений Аввакума и укорять его за то что он произносил ереси, призывал к убийству еретиков и т.д. К такому повороту событий я был не готов и отложил беседу.
Начав готовиться нарыл статью МАТЕРИАЛЫ из архива пустозерских узников [По изданию: Памятники Старообрядческой письменности, СПб, 1998 г.] Предисловие Н. Ю. Бубнова на http://starajavera.narod.ru/

Предисловие говорит, что
Литературно-публицистическое творчество писателей-старообрядцев: протопопа Аввакума, попа Лазаря, дьякона Федора Иванова и соловецкого инока Епифания в период их совместной Пустозерской ссылки (1668—1682) является одной из наиболее ярких и плодотворных вех развития древнерусской литературы, ее апофеозом. За 14 лет совместного заключения в непомерно суровых условиях, лишенные по царскому указу книг, бумаги и чернил, вынужденные общаться тайно по ночам, пустозерские узники создали около ста оригинальных публицистических сочинений, в том числе послания, «беседы», челобитные, «толкования» на различные богословские тексты, автобиографические рассказы и жития. Эта эмоциональная, насыщенная художественными образами литература оказала огромное влияние на русскую читательскую аудиторию. За период ссылки пустозерскими узниками было организовано своеобразное подпольное «издательство». Тематические сборники сочинений пустозерской четверки, составлявшиеся чаще всего коллективно, редактировались самими авторами и передавались ими для переписки искусным писцам, жившим как в самом Пустозерске, так и в Окладниковой слободе на Мезени. Переписанные «добрым письмом» рукописные сборники часто вновь возвращались к авторам, вычитывались и заверялись собственноручными подписями, а затем переправлялись «верным» в Москву, Поморье и в другие места для последующей переписки и распространения.

При копировании пустозерских оригиналов писцы стремились придать снятым ими копиям максимальную схожесть с печатной книгой, к которой старообрядцы питали большое уважение. Соблюдались широкие поля, красная строка, расставлялись ударения. Часто сборники украшались рисованными заставками старопечатного стиля, а иногда и рисунками. Почерка писцов максимально приближены к печатному шрифту, чтобы сделать текст книги доступным для прочтения возможно большему числу людей из народа. Сосланные на крайний Север без необходимых для работы книг и материалов, писатели-старообрядцы находились в чрезвычайно трудном положении: «нет у меня строки книжные, — пишет Аввакум семье из Мезенской ссылки в мае 1665 г., — пою Богу моему наизусть: глагол Божий во устех моих»1. Особенно тяжелым было положение ссыльных, не имевших бумаги для письма: «дорого столбец сей куплен, неколи много писать, писано же лучинкою», — сообщает Аввакум в том же письме к семье2, и далее: «писано в темнице лучинкою кое-как»3. Нехватка бумаги ощущалась и в последующие годы: «Мелко писано, бумашки нет», — оправдывался Аввакум в своем послании к боярыне Феодоре Морозовой в Боровск в 1675 г.4 «Хотел еще писать, да бумаги не стало», — писал дьякон Федор Иванов в «Послании к сыну Максиму», а затем продолжал: «еще Бог прислал бумашки: пишу свидетельства от многих святых писаний...»5. Какими путями шла бумага к пустозерцам — неизвестно. Можно лишь отметить, что почти все пустозерские рукописи написаны на бумаге с филигранью «шут с семью бубенцами на воротнике» нескольких варьирующих типов или, как выражались в то время, на бумаге «под дураком». Изучение бумаги пустозерского скриптория помогло бы выявлению всех пустозерских рукописей, вышедших из этой книжной мастерской, что требует специального кропотливого исследования.

Учет всех подлинных рукописных книг, созданных четырьмя пустозерскими писателями, а также всех входящих в их состав литературных памятников представляется особенно важным ввиду многолетних споров самих старообрядцев о подлинности или подложности ряда пустозерских сочинений, в особенности из числа приписываемых обычно перу протопопа Аввакума 6. Значительное число «ложных догматических писем Аввакума» появилось уже в 1680—1690-е гг., вскоре после огненной казни протопопа Аввакума и его соратников. Это произошло вследствие использования старообрядцами «дьяконовского согласия» пустозерского старообрядческого архива, вывезенного вдовой попа Лазаря — Домницей — на Керженец. Туда же попали рукописи Аввакума и дьякона Федора, посылавшиеся в Москву и другие города, в частности, хранившиеся у друга Аввакума Симеона (Сергия Крашенинникова). Из-за этих «Аввакумовых писем» в Керженских скитах в конце XVII — начале XVIII вв. разгорелись многолетние споры и распри7. К сожалению, Пустозерский архив не сохранился. Однако появление в старообрядческой письменности документов из этого архива сильно усложнило положение с авторством Аввакума и других пустозерских писателей ряда приписываемых им сочинений. Трудность состоит в том, что многие из «Аввакумовых писем», хотя и действительно полностью или частично принадлежат перу этого автора, писались им по частным поводам многочисленным корреспондентам и далеко не всегда предназначались для широкой огласки и распространения. Между тем, частная переписка пустозерских узников нередко, в силу их авторитетности, использовалась старообрядческими начетчиками для подкрепления своих личных взглядов и мнений. Так, например, положительный ответ Аввакума на запрос одной (?) из общин об отношении к самосожжению верующих во времена гонений, сохранившийся в Пустозерском архиве и затем размноженный кержаками, подкрепил пропаганду (и практику!) самосожжений в качестве лучшего пути в рай в нынешнее «последнее» время.

Вызывают сомнение также некоторые аспекты богословской полемики, происходившей в Пустозерске между протопопом Аввакумом и дьяконом Федором Ивановым, следы которой сохранились в сочинениях этих авторов. Характерно, что большая часть этих сочинений дошла до нас лишь в поздних копиях, выписках и документах, восходящих также к Пустозерскому архиву. На основании этих документов и материалов, попавших в Керженские скиты, местные книжники составляли многочисленные сборники и компиляции. К сожалению, история керженского литературно-публицистического центра до сих пор не заинтересовала исследователей. Не исследована и даже не учтена и литературная продукция, вышедшая из этого центра. Недавно Н. С. Демковой было найдено и опубликовано «Писанейце» керженских старцев в защиту сочинений протопопа Аввакума (1704 г.), написанное иноками Софонием, Варлаамом, Поликарпом Петровым и старцем Ануфрием в ответ на присланное им «Молебное писание» московских старообрядцев8. Между тем, в созданных и переписанных там сочинениях мы можем найти ответы на многие вопросы, связанные с богословско-догматическими спорами и противоречиями, возникшими еще в Пустозерске. Эти споры касались толкования догмата о Святой Троице, о форме голгофского креста и его атрибутах, поведения верующих во времена религиозных гонений. Большинство современных исследователей склоняются к тому, что в догматических спорах более ортодоксальную позицию занимал дьякон Федор, тогда как мнения его оппонентов являлись плодом фантазии или же основывались на апокрифических текстах. Оставляя в стороне вопрос о сущностной стороне полемики, заметим, что спор велся внутри пустозерского содружества и не всегда предназначался для внешних «простецов». Между тем, знакомство с материалами Пустозерского архива вызвало у фанатичных сторонников и почитателей пустозерских страдальцев за веру сильное недоумение и разброд. «И потом бысть распри во христианех — овии начата того Аввакума мудрование хвалити, а друзии Феодора диякона мудрование хваляще. А наипаче же мнози Аввакумовы письма начата любити и прочитати и разсылати. Первых же тех писем любитель и защитник Сергий старец, к нему же те письма прежде Аввакум присылал... Потом же зелный бысть любитель и рачитель тех писем Поликарп Петров романовец, Ануфий старец и ученик его Измаил и прочие мнози писания Аввакумова и разсылаху и учаху»9. «Светлея солнца письма Аввакумовы, и все добры» — писал один из его последователей в 1706 г.10 В одном из скитов — в Онуфриевском — письма Аввакума переплетали в бархат и читали за богослужением. Вот свидетельство очевидца, противника последователей Аввакума: «... и бархатом облагают их и поставляют у святых икон; а иные и с собою носят их, и мнят теми письмами избавляться от напастий, инии же и ладаном натирают те письма»!11 Споры и переписка о догматических письмах Аввакума продолжались много лет и послужили предметом «прений» на двух старообрядческих соборах: 19 августа 1693 г. и 27 апреля 1708 г., причем верх взяли сторонники мнений дьякона Федора. В конце концов главный защитник аввакумовских догматических писем — отец Онуфрий (Ануфрий) 28 ноября 1708 г. принес покаяние собору и передал «Аввакумовы письма» старцу Сергию, «потому, что те письма пришли ко мне в скиты от него, Сергия, и о тех письмах разсудя, Сергий как положит, и то на ево воли»12. Однако многие почитатели Аввакума остались при своем мнении и продолжали переписывать его «письма».

За время активного «освоения» архива пустозерских писателей в Керженских скитах было создано несколько старообрядческих сочинений, в которых материалы архива нашли свое отражение. Главным и самым значительным из этих сочинений является, на наш взгляд, Житие протопопа Аввакума в Прянишниковской редакции, а также и весь Прянишниковский сборник в целом. В 1949 г. В. И. Малышевым была найдена необычная, четвертая по счету, особая редакция Жития, представленная единственным Прянишниковским списком13. Исследователь охарактеризовал найденный им сложный по составу памятник как старообрядческую компиляцию XVIII в., составленную из текстов одной из основных редакций Жития с добавлением эпизодов из различных аввакумовских сочинений. Целью компилятора, по мнению исследователя, было желание «сообщить читателям возможно большее число подробностей из жизни Аввакума и его соузников». «Вся работа редактора, — продолжает исследователь, — в общем свелась к механическому соединению разрозненных частей из различных сочинений Аввакума и других авторов»14. Новый шаг в изучении Прянишниковской редакции Жития протопопа Аввакума и всего памятника в целом был сделан Н. С. Демковой13. Ей удалось убедительно доказать, что Прянишниковский список Жития сохранил, хотя и в сильно искаженном виде, не дошедшую до нашего времени «Прянишниковскую» редакцию. Характерной особенностью этой редакции, по мнению Демковой, является событийный, тяготеющий к строгой хронологической последовательности рассказ и летописная документальность стиля. Впоследствии на Керженце «документальная» Прянишниковская редакция Жития была дополнена неизвестным компилятором-старообрядцем, включившим в ее состав фрагменты многих аввакумовских сочинений, с целью собрать как можно больше фактов из жизни Аввакума. Такое построение авторской истории произведения, в общем достаточно убедительное, требует еще скрупулезного анализа всего текста Прянишниковского списка Жития с тем, чтобы попытаться реконструировать на его основе не дошедшую до нас первоначальную авторскую «Прянишниковскую» ре-дакцию, отделив от нее фрагменты аввакумовских сочинений, внесенные компилятором в живую ткань сочинения в XVIII в. Проблема осложняется еще и тем, что в период, предшествовавший работе Аввакума над первоначальной редакцией своего Жития (по Н. С. Демковой, это конец 1669 — начало 1672 г.), им было создано несколько автобиографических записок, имевших, видимо, самостоятельное хождение в составе нескольких рукописных сборников. Этими записками мог, в принципе, воспользоваться и сам автор в ходе работы по созданию автобиографического Жития.

Именно так, на наш взгляд, обстоит дело с «Запиской о последних увещаниях Аввакума», повествующей о событиях июля-августа 1667 г. и уже в этом году оказавшейся у московского инока Авраамия, включившего ее в состав созданного им сборника «Христианоопасный щит веры». Помимо названного сборника, «Записка» сохранилась еще в двух списках, по одному из которых, вологодскому, издана нами16.

Н. С. Демкова, исследуя Прянишниковскую редакцию Жития протопопа Аввакума отметила, что текст «Записки» находится в Житии не на своем месте, и события, описанные в ней и происходившие в действительности летом 1667 г., отнесены к лету 1666 г. — времени первого «привоза» Аввакума в Москву из мезенской ссылки. Заметим, что перед текстом «Записки» в обоих списках «Христианоопасного щита веры» имеется заголовок: «О приезде страдальцев паки к Москве», где слово «паки» подчеркивает, что речь идет именно о повторном приезде. Между тем в Вологодском списке (а также во втором списке из собрания Вяземского) слово «паки» из заголовка «Записки» исчезает. Не это ли обстоятельство дезинформировало компилятора, решившего, что в тексте «Записки» речь идет о событиях лета 1666 г. — времени первого «привоза» Аввакума на допросы в Москву? Другим аргументом в пользу того, что «Записку» включил в текст Прянишниковского списка Жития не сам Аввакум, а позднейший компилятор, является существенное изменение текста: «И говорил я ему: "ты ищешь в словопрении высокия науки, а я прошу у Христа моего поклонами и слезами; и мне кое общение, яко свету со тьмою или яко Христу с велиаром?" И ему же стыдно стало и против тово сквозь зубы вымолвил: "нам де с тобою не сообщно"». Этот монолог, имевший место, согласно «Записке», 22 августа при беседе Аввакума с Артамоном Матвеевым «с глазу на глаз», был перенесен компилятором, при включении им «Записки» в состав Жития, на 24 августа, когда уговаривать Аввакума примириться с церковью приезжал Артамон Матвеев вместе с поэтом и философом Симеоном Полоцким. Согласно же Житию Аввакума по Прянишниковскому списку, вышеприведенный монолог произнес при свидании с Аввакумом Симеон Полоцкий. Видимо, для компилятора XVIII в., равно как и для читателей Жития, спустя почти полвека после описанного события фигура Симеона Полоцкого — заклятого врага старообрядцев — была более значимой, чем личность царского любимца Артамона Матвеева.

История Прянишниковской редакции Жития протопопа Аввакума весьма показательна. Она ясно иллюстрирует положение о том, как важно различать Аввакума, «изданного» им самим в его рукописных сборниках, от Аввакума «неизданного», архивного. Конечно, в Пустозерском старообрядческом архиве хранились не только черновики и варианты сочинений пустозерских писателей, использованные или не использованные ими при создании рукописных книг. Сохранялись здесь, по-видимому, и копии многочисленных посланий учительного характера, посланные «в мир», а также письма различных лиц, адресованные Аввакуму и всей «святой братии». Некоторые из этих посланий и писем также получили распространение в списках, хотя иногда трудно определить, произошло ли изменение общественного статуса того или иного документа еще при жизни пустозерских «сидельцев» и при их активном участии, или уже после их казни, когда Пустозерский архив попал в руки их учеников и последователей. Каждый такой документ требует тщательного источниковедческого анализа.

Публикуемый ниже текст «Список 1 с писем страдальческих священнопротопопа Аввакума» известный исследователь раскола П. С. Смирнов, в своем оставшемся незаконченным полном корпусе сочинений протопопа Аввакума, помещает в разделе «Подделки» (№LXXX. С. ХСШ—XCIV)17. Издание этого сочинения предполагалось осуществить по списку Казанской духовной академии (КАЗДА) №1989 с вариантами по рукописи собрания В. Г. Дружинина №237 (ныне: БАН, Друж. №197, л. 63 об.—106), датируемому 1790-ми гг. Поскольку местонахождение списка КАЗДА в настоящее время неизвестно, издание осуществляется по единственному сохранившемуся списку БАН18. В предисловии к предполагавшемуся изданию этого памятника Смирнов писал: «таким образом (основываясь на заголовке. — Н. Б.) все это сочинение приписывается перу Аввакума, тогда как на деле к выдержкам из сочинений последнего здесь присоединяются заимствования у иных старообрядческих писателей, не только начальных, но и более поздних...»19. Как показывает текстологический анализ, последнее утверждение неверно. Все использованные в «Письмах страдальческих...» литературно-публицистические источники восходят к старообрядческим сочинениям 1660—1670-х гг. в основном пустозерского происхождения и не содержат ни одного фрагмента известных нам сочинений конца XVII или начала XVIII вв., что убедительно свидетельствует о появлении компиляции еще в XVII в. В. Г. Дружининым было найдено и опубликовано «Письмо керженских пустынных отцов в Псков и в Новгород и на Дерево и за границу», написанное в 1710 г. священноиереем Матвеем Андреевым, его Послание к Ивану Ивановичу и Игнатию Трофимовичу от 17 февраля 1733 г., «беседы» с федосеевцами, а также «Обличение о лжеучителях и прелестниках»20. Этот бывший православный священник, пере-шедший «в раскол» в 1708 г. и принятый на Керженце «вторым чином», т. е. через миропомазание после проклятия им никонианских ересей, стремился наладить церковную жизнь старообрядцев, организовав полемику с федосеевцами. Опытный полемист, Матвей Андреев, как никто другой широко пользовался писаниями первых старообрядцев, сочинениями Аввакума, дьякона Федора и священника Лазаря. Дружинин отметил, что в ссылках на сочинения Аввакума в «Письме керженских отцов» обозначены главы. «Такое обозначение глав, — пишет исследователь, — имеем мы в списке сочинений протопопа в одном из принадлежащих нам сборников»21. Далее В. Г. Дружинин называет «Сборник нашей библиотеки №237 в 4°, где эти извлечения занимают л. 63 об. по л. 106, обозначаются 20 главами и озаглавлены: "Список 1 с писем страдальческих священнопротопопа Аввакума о исповедании православныя веры вкратце". Каждая «глава» составляет выдержку из сочинения или послания протопопа и по содержанию своему имеет особое заглавие»22. Кое-где в сочинениях Матвея Андреева ссылки на соответствующие главы «Страдальческих писем» сделаны с указанием на авторство соответствующего текста: «Пишут страдальцы протопоп Аввакум и священник Лазарь, болезнуше и плачюще в сердце своем. Глава 3 и 11» (с. 180); «священномученика диакона Феодора страдальца» (с. 181— 183); «страдальцы Аввакум, Лазарь, Феодор» (с. 184) и др. Имеются ссылки и на отдельные сочинения протопопа Аввакума и дьякона Федора, не вошедшие в состав компиляции.

Из сказанного мы заключаем, что Матвей Андреев уже в 1710 г. имел в своем распоряжении список «Писем страдальческих» и активно им пользовался в своей полемике, отчетливо понимая, что названная компиляция включает систематизированные догматические сочинения всех пустозерских узников. Имеются ссылки на компиляцию и в старообрядческих сборниках. Так, в одном из старообрядческих сборников, переписанном в г. Ржеве в 1742 г. (БАН, 21. 4. 11), имеются выписки из 11, 15 и 20 глав названного сочинения с указанием на них23. Из этого можно заключить, что к началу 1740-х гг. интересующая нас компиляция широко бытовала в списках по стране. В то же время читатели и книжники XVIII в. хорошо понимали, что рассматриваемое сочинение принадлежит не одному Аввакуму, а включает отрывки из писаний других авторов — его сподвижников. В том же сборнике БАН, по которому издается сочинение, на л. 169 об.—182 находятся выписки из 19 и 15 глав компиляции под заголовком: «Протопоп Аввакум. Глава 19 в списке своем и инии»24, что свидетельствует о хорошем знании переписчиком своего текста. Само название сочинения по публикуемому списку: «Список 1 с писем страдальческих...» свидетельствует о том, что с некого оригинала сочинения в XVIII в. было сделано единовременно несколько копий. В «Указателе источников», использованных компилятором-составителем «Страдальческих писем», нами зафиксировано 19 сочинений. Среди них — 11 сочинений протопопа Аввакума, 4 — дьякона Федора Иванова, 1 — священника Лазаря, а также: Челобитная царю Алексею Михайловичу московского инока Авраамия (казненного в 1671 г.). Пятая соловецкая челобитная, написанная соловецким казначеем Геронтием и составленное тем же автором «Сказание о новых книгах». Больше всего текстов вошло в состав компиляции из «Книги бесед» протопопа Аввакума, а именно фрагменты из 1, 2, 4, 8 и 9 глав. Вместе с тем, некоторая часть текстов компиляции не атрибутирована. Отчасти это объясняется тем, что некоторые тексты даны в сочинении в пересказе, весьма далеком от оригинала. Не исключено также, что еще остались неизвестными пустозерские сочинения, которые могли находиться в оказавшемся на Керженце Пустозерском архиве и быть использованными там нашим компилятором. Яркий пример, иллюстрирующий такую возможность, — не-давняя находка публикуемого выше (с. 190—254) послания неизвестного москвича к протопопу Аввакуму в Пустозерск и ответ на него Аввакума25. Отрывок этого сочинения имеется в компиляции. Не исключены и другие находки, способные помочь дальнейшему освоению литературного наследия пустозерских писателей, а также приоткрыть дверь в творческую лабораторию керженских книжников и публицистов конца XVII— XVIII вв. «Указатель источников» составлен по рукописям и по изданным текстам. Из 19 выявленных источников большая часть опубликована исследователями старообрядчества в разное время. Сюжеты и тексты некоторых источников иногда полностью или частично совпадают друг с другом, что говорит об их общем происхождении и совместном бытовании в старообрядческих скитах. Каждый из этих текстов требует самосто-ятельного исследования. В публикации, для подведения разночтений и коррекции текста использованы выписки из сборников БАН: Друж. 197 (237) и 21. 4. 11.

Вопрос был к читателям - можно ли ссылаться на творения Аввакума если их подлинность вызывает большое сомнение? Может нам достаточно почитать его как исповедника священномученика?